Группа «Черкизово», один из крупнейших агрохолдингов России, подходит к завершению масштабных инвестиций в производство мясаптицы, индейки и свинины. В ближайшие годы компания планирует сосредоточиться на увеличении доли продукции с высокой добавленной стоимостью, при этом ее приоритетом останется российский рынок. Гендиректор и сын основателя «Черкизово» Игоря Бабаева Сергей Михайлов рассказал „Ъ“ о деталях реализации этой стратегии.

— Какие крупные инвестиционные проекты предстоит завершить группе?
— В первую очередь это «Тамбовская индейка», уже вышедшая на первую фазу проектной мощности. Также группа уже достигла суммарной проектной мощности по производству свинины около 300 тыс. т в год. В течение нынешнего года свиноводческие предприятия будут вводиться в эксплуатацию, и в 2018-м это даст нам прирост производства примерно на 50%. Запущен завод по производству сырокопченых колбас в Кашире — для нас это во многом имиджевый проект. В него инвестировано около $100 млн, и предприятие позволит нам более чем вдвое увеличить мощности по производству колбас. Но интересен завод тем, что это не просто высокоавтоматизированное предприятие — в нем применяются технологии Индустрии 4.0.

Тема автоматизации не нова — подобные технологии активно используются уже несколько десятилетий. Гораздо интереснее использование искусственного интеллекта для выполнения большинства производственных задач.

Если раньше рядом с роботом находился человек, то на заводе в Кашире мы минимизировали присутствие людей. И в дальнейшем планируем наращивать нашу долю на рынке в производстве сырокопченых колбас. Кроме того, сегмент сам по себе неплохо растет.

Помимо «капексовых» направлений в нашей стратегии стоит также задача увеличения доли производства продукции с высокой добавленной стоимостью. Это выражается не столько в росте объемов производства, сколько в наращивании продаж наших брендов, таких как «Петелинка». Увеличение выпуска продукции с высокой добавленной стоимостью не только приведет к росту выручки, но и положительно скажется на доходности.

В основном «капексовую» фазу мы уже завершили. Группа продолжит инвестировать в развитие производств, но в умеренном размере. Будем смещать наши инвестиционные потоки. Если раньше они направлялись на развитие растениеводства, производство мяса, то теперь это будет переработка и глубокая переработка. Пример этому — завод «Кашира-1». В проработке находится проект «Кашира-2» по производству других колбасных изделий и готовых продуктов из мяса. Спрос смещается в эту сторону, и мы готовы вкладывать средства в этом направлении. Будем продвигать продукцию через федеральные и локальные сети, фуд-сервисы, HoReCa.

— Ранее в группе не исключали расширения производства на «Тамбовской индейке». 
— Такая возможность остается. У нас уже готов убойный завод, комбикормовый завод, инкубатор — это все рассчитано не на нынешнюю мощность производства, 50 тыс. т в год, а на 100 тыс. т. Поэтому дополнительный рост можно получить достаточно легко, просто достраивая фермы. Но реализация проекта будет зависеть от того, как будет продаваться наша продукция под брендом «Пава-Пава». Пока что спрос на нее хороший. Сейчас у нас нет задачи просто производить мясо и продавать сторонним компаниям. Нам нужно выпускать высококачественную продукцию в потребительской упаковке, производить новые виды продукции — например, ветчину из индейки. Если у нас будет дополнительный спрос, мы по мере его роста будем строить новые фермы. Сейчас рассматриваем возможность в следующем году приступить к увеличению мощности «Тамбовской индейки» до 75 тыс. т в год.

— Сложная эпизоотическая ситуация не повлияет на эти планы?
— Конечно, птичий грипп нам не помогает. Так же, как и на африканскую чуму свиней (АЧС), с которой мы живем почти десять лет, на него приходится обращать внимание. Инициатив по борьбе с этими заболеваниями много, а реальных действий нет. А они требуются, причем жесткие, не самые популярные.

— Какие же это меры, если говорить об АЧС? 
— У нас пока больше деклараций, чем реальных действий. По нашему мнению, ситуация почти не меняется. Нужно, чтобы личные хозяйства соответствовали тем же нормам биобезопасности, что и крупные предприятия. Либо допустить возможность запрета на разведение свиней в ЛПХ. Конечно, есть социальный фактор, и полный запрет пока законодательно невозможен, но нужно ужесточить меры хотя бы в пяти-семи регионах России, где производится основная часть свинины.

Сейчас агрохолдинги инвестируют миллиарды рублей в производство, сотни миллионов — в биобезопасность. Но глупо внедрять эти меры, если в 10 км от предприятия находится множество ЛПХ, в которых нет никаких мер биобезопасности.

— Планируете применять технологии, внедренные на заводе в Кашире, на других предприятиях группы?
— Стоимость заимствований сейчас снизилась, и это позволяет нам больше инвестировать в новые технологии, которые применяются на всех предприятиях группы. С одной стороны, автоматизация — это сокращение затрат. С другой — мы нуждаемся в более квалифицированных сотрудниках. Это работники инженерных и технических служб, IT-отделов. IT — это то, что будет за собой «тянуть» высококвалифицированную рабочую силу.

— В 2017 году в России вырос объем потребления мяса птицы. Это сказалось на планах компании?
— Да, потребление птицы и свинины растет. Но во многом это обусловлено не изменением потребительских предпочтений, а приростом производства и маркетинговыми стратегиями, нацеленными на увеличение потребления — в том числе за счет снижения цен. Продукция зачастую становится настолько дешевой, что многие небольшие компании начали работать в убыток или уходить с рынка. Тем не менее мы считаем, что потребление птицы в России может вырасти, хотя и умеренно.

Сейчас оно находится на уровне 75 кг на человека в год, и я думаю, что в ближайшие годы вырастет до 80 кг. Но в нашей стратегии, повторюсь, главное не абсолютный рост производства, а увеличение доли продукции с высокой добавленной стоимостью. Мы больше ориентированы на качественный, а не на количественный рост.

— А рекордный урожай не повлиял на реализацию стратегии компании? Группа может добиться самообеспеченности зерновыми в краткосрочной перспективе?
— Мы нарастили земельный банк, сейчас в обработке у нас находится более 200 тыс. га. Это позволит обеспечить от 30 до 50% собственных потребностей. И в рамках стратегии мы планируем удерживать этот показатель в нынешнем диапазоне. Все же основная продукция компании — мясо, и инвестировать в растениеводство мы будем только для минимизации волатильности. К слову, эффективность растениеводства в России повышается, но еще есть куда расти. В нынешнем году мы вновь ожидаем урожай на высоком уровне.

— Планирует ли группа продавать значительные объемы кормов сторонним производителям? Пока этот рынок в России развит слабо.
— Нет, для нас производство кормов — часть производства мяса. Мы вынуждены были начать выпуск собственных кормов. При закупках со стороны мы не смогли бы гарантировать высокое качество продукции, эффективность и безопасность производства.

— Планирует ли компания увеличивать экспортные поставки?
— Экспорт во многом зависит от азиатских рынков, в первую очередь Японии и Китая, а также стран Ближнего Востока. Пока рынки Азии для нас остаются закрытыми, и перспективы этого направления в ближайшие годы весьма туманные. Мы в своей стратегии на ближайшие пять лет ориентированы в первую очередь на домашний рынок — он для нас более понятный, более интересный, и на нем еще есть куда расти. Тем не менее сегодня экспорт в нашем портфеле уже больше $50 млн. Это поставки в страны дальнего и ближнего зарубежья. И поддерживать наш экспортный портфель мы планируем на этом уровне. Прорыва в ближайшие несколько лет ждать не приходится, и мы не рассчитываем, что экспортные поставки вырастут до сотен миллионов долларов.

Валютная выручка — это интересно, но не менее интересно решать социальные проблемы в РФ.

России была бы нужна программа, подобная американской food stamp, позволяющая предоставить адресную продуктовую помощь нуждающимся. Реализация такой программы дала бы мультипликативный эффект: она бы способствовала развитию предприятий, созданию новых рабочих мест, повышению уровня жизни.

Мы знаем, что правительство занимается вопросами поддержки экспорта. Изменения возможны, если откроется доступ к новым рынкам; не последнюю роль будет играть и курс валют... Но все это происходит небыстро — многие страны десятилетиями занимались открытием новых рынков для своих компаний. Пока же потребление растет и внутри страны, а в отдельных регионах сейчас может составлять менее 50 кг на человека в год — это большой запас. Нужны меры в первую очередь по стимулированию спроса в России. И отечественный рынок не менее интересен, чем экспорт, чем демпинг за рубежом.

— Какие макроэкономические процессы могут сильнее всего повлиять на реализацию стратегии компании и операционные показатели?
— В первую очередь это динамика потребления, связанная с изменением покупательской способности, — а она зависит от общего роста экономики, улучшения социальных условий. Также это инфляция, курс рубля, кредитные ставки.

Важны государственные субсидии, которые возвращаются в экономику новыми рабочими местами, новыми предприятиями. Очень помогло бы введение адресной продуктовой помощи населению.

Государству она бы позволила регулировать рынки за счет включения в программу того или иного продукта. По многим направлениям, в частности по птице и свинине, импорта в Россию уже практически нет, и необходимо искать новые механизмы регулирования.