В еженедельной рубрике «Аграрная политика» на Общественном телевидении России (ОТР) в гостях у ведущего Игоря Абакумова был Владимир Витальевич Лабинов, директор Департамента животноводства Министерства сельского хозяйства России. Речь шла о зависимости птицеводства от импортных комплектующих и о том, откуда возьмется миллион коров, которых Минсельхоз намерен закупить у населения. Стенограмма публикуется с незначительными сокращениями, не влияющими на суть разговора.
Абакумов: Владимир Витальевич, мы будем говорить о птицеводстве. В условиях кризиса, когда у людей, бывает, что не на что купить продовольствие, они, конечно, переходят с говядины на свинину, а со свинины они переходят на птицу. Какое у нас сейчас состояние птицеводства?
Лабинов: Ну, во-первых, я должен сказать, что, действительно, среди всех продуктов животного происхождения продукция птицеводства наиболее дешевая, как источник самого дешевого белка. И птица сегодня способна конвертировать растительный корм в животный белок – в белок яйца, в белок мяса птицы – с самой большой эффективностью. То есть затраты корма на производство единицы продукции в сравнении со свиноводством, с производством говядины более низкие. Именно это обстоятельство лежит в основе того бурного роста производства мяса бройлеров, которое мы имеем.
Абакумов: Но не только мяса бройлеров, но и яиц.
Лабинов: Яиц тоже, да. За 2015 год предварительно мы произвели 6 миллионов тонн мяса бройлеров. Рост составил почти 8%. Причем это эффект не низкого старта, эффект высокой планки 2014 года. И таким образом мы полностью обеспечиваем потребность Российской Федерации в мясе птицы. Собственно, в яйце тоже. Яиц мы произвели 42,5 миллиарда штук. Яиц мы производим уже больше необходимой медицинской нормы потребления, поэтому можно считать, что в птицеводстве с точки зрения вот таких физических параметров и объемов производства все благополучно. Есть свои проблемные отраслевые вопросы, о которых мы, наверное, тоже поговорим, но вот в количестве – да. Вы сегодня привезли в студию такое не очень обычное яйцо, это яйцо двужелтковое.
Абакумов: Точно.
Лабинов: Где-то вы его раздобыли.
Абакумов: А как вы определили?
Лабинов: Ну, я вижу, что это яйцо нестандартное, это яйцо…
Абакумов: Это костромские яйца.
Лабинов: Да. Они могут быть не только костромские. Двужелтковое яйцо несет птица в молодом возрасте. И в возрасте вот 135-160 дней она способна вот выдавать такую продукцию, которая на фабриках всегда позиционируется как продукт для презентов.
Абакумов: Мне очень нравится ваш проникающий взгляд, и ваша способность запоминать цифры в больших количествах. А давайте поговорим о ценах. Все говорят, что нужно цены если не снижать, то, по крайней мере, сдерживать. Правильно?
Лабинов: Ну, желание потребителя…
Абакумов: Сдерживать цены, на мой взгляд, можно до определенного предела. И потом это ведь задача не только, я так думаю, производителей яиц, производителей мяса птицы. Это ведь задача еще некоторых органов, которые стоят над ними.
Лабинов: Согласен. Потребитель всегда желает иметь продукцию максимально меньшую по стоимости.
Абакумов: Конечно. Конечно.
Лабинов: Это объективный экономический интерес. Задача производителя – произвести продукт с максимальной добавленной стоимостью и иметь от этого бизнеса максимальную прибыль. Так вот, по итогам последних лет рентабельность птицеводства яичного и бройлерного колеблется от 15 до 20%. То есть это, с одной стороны, отрасль прибыльная, а с другой стороны размер прибыли не столь велик.
Абакумов: Не велик, да.
Лабинов: На протяжении всего 2015 года цена на мясо птицы мало менялась. Сегодня она находится в значениях около 71 рубля за килограмм живой массы птицы.
Абакумов: Ну, немножко побольше иногда. Да, да.
Лабинов: Живая масса птицы. Потребитель в большей степени ориентируется на цену тушки в магазине.
Абакумов: Владимир Витальевич, я немножко о другом. Я говорю о том, что в Иркутске стоимость электроэнергии для птицефабрики стоит 1 рубль за киловатт.
Лабинов: Да, есть такой прецедент.
Абакумов: А, скажем, для «Адлерской птицефабрики» – 6,50 за киловатт.
Лабинов: Согласен. Иркутск – это особая зона. Иркутская…
Абакумов: Это Российская Федерация, Владимир Витальевич.
Лабинов: Это Российская Федерация, но Иркутск уникален тем, что в свое время на этапе… Я сейчас выхожу за рамки своей компетенции, это просто вот такие мои общие знания, это не моя обязанность владеть этой информацией. Значит, иркутская энергетическая компания не вошла в состав РАО «ЕЭС России», и являясь регионом с избыточными ресурсами по производству электроэнергии, в рамках своей области…
Абакумов: То есть они могут себе это позволить? Вы хотите это сказать?
Лабинов: Они могут себе такие вещи позволить. Это исключительно вот такой нетипичный пример для Российской Федерации.
Абакумов: Ну почему же он нетипичный? Я помню заседание первого созыва Верховного Совета СССР, когда аграрный комитет возглавляли, действительно, аграрники. Были там Аркадий Вепрев и Аркадий Айдак. И они мне звонили в 4 утра, говорят: «Все уже не спят». Я говорю: «А что случилось?» – «Мы только что проголосовали одну копейку за киловатт для села. Для всего села».
Лабинов: Сегодня стоимость электроэнергии утверждается Региональными энергетическими комиссиями. Это не компетенция Министерства сельского хозяйства. Но должен отметить, что в структуре себестоимости продукции птицеводства электроэнергия – это важная, существенная статья затрат, но не самая главная, не самая первая. В себестоимости продукции птицеводства главный составляющий фактор – это зерно, комбикорма. А вот как раз с целью сокращения издержек по электроэнергии практически повсеместно птицефабрики стараются перестроить сложившиеся технологии в сторону ресурсосбережения, в сторону ухода от ламп накаливания к лампам другого освещения.
Абакумов: Понятно. Светодиодные и так далее.
Лабинов: Совершенно правильно. Стремятся уйти от традиционного способа обогрева с использованием котельных и так далее, устанавливают локальные внутри помещений обогреватели-генераторы. И это позволяет существенно сокращать издержки. Так вот, в условиях, когда мы в птицеводстве достигли полной самообеспеченности по производству продукции, и тренд роста будет продолжаться, то есть возникает необходимость реализации излишков. То есть реально отрасль вступает…
Абакумов: В эпоху экспорта.
Лабинов: Совершенно правильно. А это тема «сказать легко, сделать не так просто». Но однозначно дальнейший прирост производства приведет к снижению цены на рынке мяса птицы и на рынке яйца, и это приведет к необходимости объективного ужесточения внутриотраслевой конкуренции в сторону управления издержками.
Абакумов: По поводу снижения цены и издержек. Я предлагаю посмотреть материал, который мы сняли на одной из птицефабрик, а мы потом обсудим его.
Ярчук, корреспондент ОТР: Светлана Скопина – главный акушер в этом птичьем роддоме. Она следит за инкубационными шкафами, в которых в течение 18 дней развиваются будущие бройлеры.
Скопина, начальник цеха инкубации птицефабрики: Мы следим и за температурой скорлупы, мы следим и за потерей массы, мы следим и за работой вентиляции, и за присутствием CO2 для развития эмбриона. И поэтому это все говорит о том, что эмбрион развивается правильно. А если правильно, это значит, что цыплята вылупившиеся будут жизнеспособные, будут здоровые.
Ярчук, корреспондент: Все оборудование в этом цехе импортное. В России комплексов такого уровня пока не делают. На модернизацию птицефабрика в 2013 году потратила 176 миллионов рублей. В результате в 2015 увеличила объемы производства на 4 тысячи тонн. В условиях кризиса тушки бройлеров – ходовой товар. На этом предприятии себестоимость стандартной курицы весом в 2,5 килограмма – 120 рублей. Продает их фабрика по 128. Дешевле нельзя, иначе не окупятся расходы. Птиц для разведения предприятие до сих пор закупает в Америке по старым договорам. А сейчас, когда доллар вырос в цене, это накладно. И руководство фабрики ведет переговоры с поставщиками из Москвы, надеется скоро перейти на отечественную птицу. Каждый час на фабрике вылупляется 56 тысяч птенцов бройлеров. В месяц они съедают 12 тысяч тонн зерна. На птицефабрике пытаются выращивать его самостоятельно. Для этого взяли в аренду почти 7 тысяч гектаров земли, закупили технику для посева и сбора, но своего урожая хватает максимум на 2,5 месяца. Остальное приходится покупать у поставщиков, а те меняют цену в зависимости от валютного курса. Месяц назад это было 8,5 тысяч рублей за тонну, сейчас уже 10 тысяч. Кроме того, за электричество и тепло фабрика платит ежемесячно 41 миллион рублей – в первые дни цыплятам нужно много света и тепла.
Куликов, начальник цеха бройлера птицефабрики: Это сделано для чего? Чтобы цыпленок в первые дни нашел корм, нашел воду. А в дальнейшем, чтобы цыпленок как можно меньше шевелился, чтобы не тратил лишнюю энергию на движение, чтобы шел набор именно мышечной массы, чтобы снизить затраты корма на килограмм прироста.
Ярчук, корреспондент: Но хуже всего, говорят в руководстве фабрики, складываются отношения с крупными федеральными торговыми сетями. В регионе они устанавливают свою закупочную цену – на 30, а то и 40 рублей ниже себестоимости товара.
Алексей Топорков, коммерческий директор птицефабрики: Это низкая цена, они сравнивают курицу, что это вся курица. Но курица курице рознь. Поэтому нужно вот смотреть… А мы не можем продавать им курицу по той цене, по которой они хотят. Они хотят очень низкую цену, а мы продаем курицу, которая выращена на хороших кормах. Соответственно, она стоит у нас совсем других денег.
Ярчук, корреспондент: Из-за этого в Свердловской области сегодня остается лишь 60% местной курицы – в тех магазинах, где удалось договориться по цене. Остальную свою продукцию фабрика продает в соседние регионы. Туда, где птицефабрик мало, и где качественную курятину берут охотно».
Абакумов: Вот видите, Владимир Витальевич, и готовы бы все снижать, да зарабатывать не дают торговые сети. И готовы бы еще что-то делать, но есть внешние обстоятельства. А внешние обстоятельства – импортное оборудование. Какой процент импортного оборудования у нас на птицефабриках? Какой процент у нас ветеринарных препаратов импортного производства? И самое главное, яйцо инкубационное, оно ведь тоже импортное. А это уже ведомство ваше, Владимир Витальевич, уже не открутитесь тут никак.
Лабинов: Согласен. Существует проблема обеспечения отрасли племенной продукцией. Ситуация более сложная в бройлерном производстве, в яичном она несколько полегче. Значит, должен вам заявить, что непосредственно бройлеры, цыплята, подавляющая часть бройлеров производится из инкубационного яйца, родительских стад, находящихся на территории Российской Федерации.
Абакумов: А первоначально?
Лабинов: …Но зависимость по прародителям высока, 90-80%. Это практически абсолютная зависимость. Исходные линии…
Абакумов: Из Голландии, да?
Лабинов: С советского времени в Россию не завозились, и в этом наше слабое, уязвимое место. В яичном птицеводстве существуют комплекты полноценные, конкурентоспособные исходных линий.
Абакумов: Я звонил перед нашим разговором на «Адлерскую птицефабрику». «Адлерская птицефабрика» – это родина адлерской серебристой курицы, это родина гусей адлерских. Сейчас там в основном голландские линии, голландские кроссы производятся. А все, что у нас относится к востребованной населением адлерской породе птицы, адлерской серебристой, оно находится в Кучино. Это федеральное государственное бюджетное предприятие, которое сейчас ФАНО благополучно банкротит. И мы таким образом лишаемся еще одной породы, настоящей породы птицы. Как к этому относится Минсельхоз?
Лабинов: Значит, в промышленном производстве, в индустриальном промышленном производстве востребованность таких пород, как адлерская серебристая, как кучинская юбилейная, не высока, практически отсутствует. Это птица для фермерских хозяйств, это птица для разведения в хозяйствах населения. В индустриальном производстве – оно доминирует – при производстве яиц сектор сельскохозяйственных предприятий занимает более 90%. Средняя яйценоскость за 2015 год составила 309 штук на одну курицу-несушку.
Абакумов: Значит индустриальное производство, если я так понимаю, на 80-90%, как вы сказали, зависит от западных технологий?
Лабинов: Да-да, совершенно правильно.
Абакумов: Верно? Верно. Теперь поговорим о наших. Вот наши кучинские породы, наши породы ГППЗ «Смена», наши породы адлерские и другие породы, они сейчас исчезают, Владимир Витальевич.
Лабинов: Значит, мы не ставим задачу…
Абакумов: Или Минсельхоз сейчас вообще не ставит задачу развивать личные подсобные фермерские хозяйства, а только индустриальные?
Лабинов: Нет, не так.
Абакумов: По индустриальным нет вопросов.
Лабинов: Не так, не так. Значит, мы поддерживаем все формы, и любой уклад для нас важен. И крупнотоварное, и мелкотоварное производство важны. Но основной прирост и основной вклад в выполнение задачи, которая лежит в государственной программе, все-таки вносит индустриальный сектор.
Абакумов: Никаких сомнений в этом нет, Владимир Витальевич.
Лабинов: Значит, что мы делаем для того, чтобы уйти от той зависимости в поставках племенного материала? Ну, прежде всего, в 2015 году было принято постановление Правительства, которое предусматривает новую форму поддержки…
Абакумов: Селекционно-генетический центр?
Лабинов: Совершенно правильно. Компенсация прямых понесенных затрат на создание этих центров. Нормативная база создана только в ноябре. И мы практически имеем два месяца, когда мы в состоянии предложить бизнесу эту форму поддержки. В свиноводстве оно работает, и уже по двум комиссиям…
Абакумов: Если я правильно понял, по селекционно-генетическим центрам в птицеводстве вопрос так и не решен до сих пор. Да или нет? Просто да или нет?
Лабинов: Значит, нерешен, но…
Абакумов: Не решен.
Лабинов: Эта форма поддержки оказалась востребованной в свиноводстве, и мы сейчас…
Абакумов: Я говорю о птицеводстве, Владимир Витальевич.
Лабинов: В 2016 году этот механизм будем несколько корректировать. У нас сегодня компенсация предполагается по факту осуществления затрат. То есть инвестор осуществил…
Абакумов: Владимир Витальевич, давайте вот пока идет корректировка, посмотрим, что люди говорят по поводу мяса птиц.
Лабинов: Хорошо. Я мысль договорю все-таки. Мы в 2016 году скорректируем форму поддержки в сторону авансирования из федерального бюджета создания селекционно-генетических центров в птицеводстве.
Абакумов: Хорошо. Послушаем, что говорят люди.
Интервьюер: Из-за кризиса вы стали меньше покупать или есть курицу и яйца куриные?
Зритель: Курочку мы едим, потому что это полезное мясо.
Зритель: Да, я очень люблю готовить. И из курицы тоже, с мамой особенно. Но цены, особенно за последнее время, очень поднялись.
Зритель: А как же без курочки? Но сейчас ее приходится покупать очень редко, потому что она очень стала дорогая. И яйца то же самое. Без яиц тоже никак не состряпаешь, не испечешь ничего. Яйца, везде они нужны – и блинчики, и везде яйца нужны. Но приходится уже во всем себя ущемлять.
Зритель: Ну да, яйца подорожали здорово. А курица, по-моему, не очень.
Зритель: Ну, очень дорого все. Для меня, например, все дорого.
Зритель: Ну, кур, конечно, естественно, покупаю, потому что деваться некуда.
Зритель: Ничего не покупаем. Мне не хватает денег. Вот сейчас у меня 200 рублей осталось до следующей пенсии. А пенсия у меня 10 февраля. Вот. Дочь мне вот сейчас капустки принесла, принесла свеколочки.
Абакумов: Вот так, Владимир Витальевич. Несколько разные точки зрения на то, как быстро действует исполнительная власть. Одним из последних вопросов я вам хочу задать вот такой. Мы вернемся к предыдущему нашему с вами разговору. Вот эта фарфоровая корова в тапочках домашних была символом ЛПХ. Не так давно Минсельхоз объявил, что он будет закупать у населения миллион коров. Объясните, что это такое? Настолько разные точки зрения… То ли закупать весь скот у населения, и население лишать скота, то ли это будет на доращивание скот. Что это за идея? Расскажите, пожалуйста.
Лабинов: Суть идеи состоит вот в чем. Мы понимаем, что в хозяйствах населения численность скота будет объективно сокращаться, и людей, желающих заниматься этой деятельностью, будет становиться все меньше. Вместе с уходом людей из этого рода деятельности, они уходят вместе с животными. И было бы неправильно этот ресурс не использовать. Мы хотим, начиная с 2016 года, разработать систему мер, которые бы позволяли за счет федерального бюджета предоставлять хозяйствам населения бесплатную безвозмездную услугу по организации искусственного осеменения, включая расходные материалы, с последующим выкупом маточного поголовья, телочек, которые будут иметь известное происхождение по отцовской стороне, на сельхозпредприятия для целей доращивания, компенсируя разницу в стоимости товара, мяса, стимулируя выкуп за счет предоставления дополнительных денег на закупку.
Абакумов: То есть если я правильно понял, и наши зрители, наверное, тоже правильно поняли, это не будет отъем и новое раскрестьянивание…
Лабинов: Нет, ни в коем случае. Ни в коем случае.
Абакумов: У населения выкупят коров. Правильно?
Лабинов: Это будет предложение населению выкупить по цене выше, чем стоимость мяса, по цене выше рыночной. В последующем сельхозпредприятия, которые будут специализироваться на выращивании такого поголовья, будут иметь возможность производить нетелей, и мы также этих нетелей с новой компенсацией будем предлагать сельхозтоваропроизводителям.
Абакумов: Спасибо, Владимир Витальевич. Вы нас сильно успокоили. Один короткий вопрос. Птицу гормонами кормят? Зритель по СМС спрашивает.
Лабинов: Птицу гормонами не кормят, но в комбикормах достаточно много витаминных, ферментных и минеральных добавок.
Абакумов: Спасибо вам большое, Владимир Витальевич. У нас в гостях был Владимир Витальевич Лабинов, директор Департамента животноводства Министерства сельского хозяйства Российской Федерации.
Лабинов: Спасибо.
Абакумов: Всего вам доброго, дорогие зрители. До встречи на следующей неделе в тот же час, в тот же день. Поговорим об аграрной политике, в любую погоду!
