— У вас вот-вот должна начаться стройка ферм по производству говядины. Проект анонсировался еще в 2007 г. Почему так задержались?
— Мы дейcтвительно на год перенесли запуск этого проекта. Связано это с кризисом и с тем, что нам нужно было выполнять текущие задачи. Разумеется, мы не отказывались от планов реализации проекта. Сейчас у нас приобретено порядка 40 тыс. га в Брянской области, функционирует зерновая компания. В последний год мы вели активные переговоры с ВЭБом, наши специалисты ездили учиться в Австралию, Канаду и США. Мы проинвестировали более 500 млн руб. в создание фундамента проекта по разведению мясного крупного рогатого скота (КРС), предоставили ВЭБу бизнес-план проекта и сейчас завершаем процесс его согласования. В течение ближайших двух месяцев вопрос должен решиться. После этого начнется полномасштабное строительство, ввоз маточного поголовья. Мы планируем создать стадо из 100 тыс. голов за три года.
— Вот в свиноводстве у вас себестоимость 1 кг мяса ниже на 15%, чем по рынку, — по крайней мере, вы это декларируете. А что у вас будет с говядиной?Притом что говядина в нашей стране в основном импортная?
— Во-первых, сама структура производства мяса КРС в России не отвечает требованиям современного животноводства. Только 2% поголовья можно отнести к мясным породам. Производство говядины в нашей стране фактически является второстепенным процессом при производстве молока. То есть когда рождаются телочка и бычок, первая идет на ремонт стада, а второй ― на забой. Понятно, что молочные животноводы не могут обеспечить низкую себестоимость мяса. Молочные породы к тому же не адаптированы под требования к мясу, которые предъявляет розничный рынок или переработка. Мясное разведение КРС должно быть максимально приближено к природе. Чтобы себестоимость была низкой, мать должна кормить теленка 6–8 месяцев, должен активно использоваться пастбищный выпас.
— Ну хорошо, а если ближе к полке — насколько ваше мясо будет дешевле, скажем, бразильского?
— Понимаете, импортное мясо, бразильское в частности, идет в основном в переработку. Мы же планируем производить 30 тыс. т охлажденной говядины и работать непосредственно с розницей и ресторанами. В этом году мы уже стали поставлять говяжьи полуфабрикаты в российские рестораны McDonald’s. Помимо этого сеть приобретает у «Мираторга» и полуфабрикаты из свинины.
— С ней на днях уже Cargill подписала контракт.
— Ничего страшного, будем конкурировать. У McDonald’s стратегия: не иметь одного поставщика. Эта сеть активно просит нас наладить производство говядины и мяса птицы. С говядиной вопрос практически решен. А по птице у нас был проект на 100 тыс. т мяса в год, но его пришлось отложить. Наверное, через год-два мы снова к нему вернемся. В McDonald’s готовы закупать гарантированные объемы по рыночной цене — это очень удобно и важно. К тому же у них очень высокие требования по качеству мяса.
— Свиноводческий проект как-то будет развиваться дальше?
— На сегодняшний день в структуру холдинга входит 10 автоматизированных свинокомплексов, расположенных в Белгородской области. В ближайшие два года мы планируем ввести в эксплуатацию девять новых, а совокупная мощность превысит 2,1 млн голов, или около 250 тыс. т свинины в живом весе в год. Параллельно с этим мы планируем строительство второй линии по убою и первичной переработке мяса на нашем мясоперерабатывающем предприятии, что позволит довести мощность комплекса до 4 млн голов в год, а это уже более 10% убоя в России.
— А деньги-то на это будут?
— Безусловно, поскольку в развитии отрасли заинтересовано государство. Правительство и Минсельхоз собираются и дальше поддерживать сельское хозяйство, и это правильно. К примеру, в Белгородской области в прошлом году мы заплатили налогов порядка 1,3 млрд руб. Это, конечно, гораздо выгоднее для государства, чем импортировать мясо и оставлять эти деньги и рабочие места за рубежом.
— Но одновременно вы остается одиним из крупнейших импортеров мяса. Будете сокращать импорт?
— У нашей компании квота — 150 тыс. т, это около 10% общего объема импорта. За ее пределы мы выходить не будем.
— Согласно пищевой доктрине, мы должны на 90% обеспечивать себя сами. Не проще ли закупать какую-то часть сырья за границей?
— Конечно нет. Дело в том, что сельское хозяйство стимулирует развитие смежных отраслей. Например, раньше мы закупали оборудование только за границей, а в этом году нашли отличного отечественного производителя техники для элеваторов, цены которого ниже, а качество не уступает зарубежным аналогам. То же самое касается генетики. Взять тот же проект по КРС. Мы подсчитали, что на одного работника в этом проекте создается еще семь рабочих мест в смежных отраслях. Так что собственное производство точно должно быть свое на 90%. А дальше уже вопрос культуры потребления. В Китае, к примеру, традиционно хороший спрос на субпродукты, значит, туда можно субпродукты продать дороже, а где-то для России закупить другие части туши. И цены однозначно при собственном производстве станут ниже.
— Вам нравятся механизмы защиты рынка, которые практикует государство?
— Сейчас эти механизмы достаточно адекватны. По моему мнению, квоты очень важно продлить не только до 2012 г., но и до 2015-го, и до 2017-го. Потому что это действенный механизм расчета потребностей. Сейчас много противников квот, но я должен сказать, что плоские пошлины, за которые они ратуют, к сожалению, не работают. Потому что адекватно рассчитать нужную пошлину, чтобы все были довольны, практически невозможно. У нас курсы валют и цена 1 кг мяса подвержены постоянным колебаниям. Если поставить низкую пошлину, это будет ощутимым ударом по половине российских производителей, а если высокую ― можно получить дефицит.
— А конкретно вам какая господдержка оказывается? И достаточно ли ее?
— Конкретная поддержка — это субсидирование ставки по кредитам.
— Кризис, очевидно, вы прошли благодаря тому, что кредиты были долгосрочные?
— Требования о погашении краткосрочных кредитов от некоторых банков мы все же получили, но это примерно 20%. Мы смогли перенаправить финансовые потоки и погасить кредиты. Сейчас мы снова активно привлекаем долгосрочные кредиты, и я могу сказать, что к нам выстроилась очередь из банков, которые хотят дать денег надежному прозрачному заемщику.
— А ваши коллеги, которые не так удачно пережили прошлый год, имеют шансы на восстановление?
— В данном вопросе все очень индивидуально. Если у компании надежный и высокоэффективный менеджмент, то компания все переживет. Мы придерживаемся именно этого принципа.
— Вы обещали начать экспорт.
— Технически и технологически мы готовы. У нас все предприятия протестированы McDonald’s, а у нее реально требования выше, чем у Евросоюза, и все-таки аттестацию ЕС мы еще не получили. По этому вопросу мы активно сотрудничаем с Минсельхозом и Роспотребнадзором. Переговоры идут на уровне первых лиц, и мы пытаемся добиться сейчас того, чтобы ЕС не предъявлял чрезмерных требований к российской продукции. Ведь у нас аттестовано около 9 тыс. европейских предприятий, они все имеют право поставлять в Россию свою продукцию. А наших предприятий в Европе всего семь. Пять из них ― молочные, другие два ― производители оленины. Еще мы прорабатываем поставки в Китай, Вьетнам и Южную Корею. Но это все долгий процесс, политический во многом, им должны начать заниматься первые лица, без их поддержки ничего не получится.
— Таможенного союза не боитесь? Белорусы и казахи могут привезти свое дешевое мясо и завалить им рынок?
— Дело в том, что в Белоруссии 10–12 свободных экономических зон, мясо в которых производится с очень большими льготами и должно продаваться за пределами страны. Поэтому оно традиционно продавалось в пограничных с Россией областях, которые страдали от демпинга. Но я надеюсь, что требования будут сформулированы и будут введены какие-то квоты.
— Каков ваш прогноз по ценам на мясо?
— Думаю, что цены на свинину, если квоты будут уменьшаться в соответствии с постановлением правительства, в опте будут снижены в следующем году на 5–10%. В рознице не могу сказать, нужно понять, как заработает закон о торговле.
— Как продвигаются ваши проекты по фармацевтике и косметике?
— Мы реализуем гемоглобин, часть продаем компании Mars, они делают корма для животных. Плазму продаем фармацевтическим компаниям. У нас есть заявки и от европейцев, но снова все упирается в аттестацию.
— А это вообще серьезная статья доходов?
— В перспективе ― да. Субпродукты — это примерно треть от веса туши. Мы продаем все, что производим. То есть фактически продаем 1,5 туши. За границу гемоглобин, плазму и другие субпродукты можно реализовывать в два раза дороже, чем отечественному производителю.
